Спорная родословная. — Первые «обитатели» курятников. — Кохинхины, брама и другие «иностранцы». — Отечественные породы. — Международная торговля продуктами птицеводства. — Засилье белой птицы.
Человек уже приручил козу, овцу и корову, а курица всё ещё привольно жила в азиатских джунглях. Питалась семенами, насекомыми, улитками. Умела летать, хотя предпочитала коротать время в зарослях кустарника. Гнездо вила на земле.
Это было некрупное, плотно сбитое существо весом не более килограмма. Тело, поставленное почти вертикально, поддерживали высокие сильные ноги. Ходила птица, важно выпятив грудь, держа хвост на отлёте. Резким, гортанным голосом отпугивала своих врагов. Самка откладывала от 4 до 13 яиц, столько она могла вырастить цыплят.
Такой была в древности так называемая банкивская курица. Диких особей этого вида и по сей день изредка можно встретить в буйных зарослях Бирмы, Индии, Индонезии (Ява, Суматра), а в прошлом веке они там водились в изобилии. Путешественники нередко видели, как вспугнутые собакой дикие куры взлетали на ближайшие деревья. По словам многих натуралистов, дикая птица легко смешивалась с домашней.
Сейчас считают, что прародительницей домашних кур была именно банкивская курица (Gallus bankiva). Правда, в родоначальники куриного «племени» прочили и так называемого петуха Станлея с острова Шри-Ланка (до 1972 года Цейлон). В 1873 году пару особей привезли в Лондон и пустили в один из парков. Птицы там прижились, но гибриды с местными курами оказались бесплодны, что послужило серьёзным основанием для исключения петуха из списка возможных прародителей кур.
Не исключено, что в образовании домашних пород кур приняла участие другая дикая птица — петух Соннерата. Его с давних пор использовали жители южной Индии для петушиных боёв. Петух Соннерата, в общем-то, очень походил на домашнего, но у самок совсем не было украшений — ни гребня, ни серёжек. Этих диких птиц в прошлом веке тоже завозили в Англию, и их можно было видеть во многих птичниках. Об участии петуха в происхождении домашних кур натуралисты вели ожесточённые споры, хотя всех ставил в тупик срок выведения цыплят у диких особей — 17 дней, тогда как у домашней птицы — 21.
В качестве предка домашней птицы называли ещё «петуха с раздвоенным хвостом», обитавшего в Индонезии. По строению хвоста он был похож на тетерева-косача. У кур породы брама тоже заметна раздвоенность хвоста, отсюда и возникло предположение. Кроме того, у домашних шелковистых кур такой же, как у петуха, маленький голубовато-фиолетовый гребень.
И всё же, несмотря на многие «за» и «против», Чарлз Дарвин считал прародительницей домашних кур банкивскую курицу. Их большое сходство он видел в строении черепа. Брэм и некоторые другие натуралисты прошлого века склонны были думать, что банкивке всё-таки «помогли» три других вида. Откуда же, говорили они, тогда такое разнообразие окраски оперения у домашних кур?
Современные натуралисты придерживаются мнения Дарвина. Так теперь и считается: нынешние куры — потомки банкивской дикарки.
Точно неизвестно, когда же банкивки стали домашними. Предполагают, что курицу впервые приручили жители Юго-Восточной Азии более 5 тысяч лет назад. От них она будто бы и пошла, кочевать по свету. Памятники древнейших цивилизаций указывают на многовековую историю домашних кур. Они упоминаются в китайских манускриптах, относящихся к эпохе за 3 тысячи лет до нашей эры, их изображения встречаются на предметах, найденных в гробницах египтян, захороненных более 2 тысяч лет назад. Есть данные, что у римлян в начале нашей эры существовало 6–7 куриных пород, о них упоминает древнеримский просветитель Колумелла*.
Немало куриных пород было выведено в Азии, там, где обитала дикая банкивка. Это обстоятельство ещё более утверждает её позиции прародительницы. И не даром у птицы большинства пород (особенно бойцовых) несложно угадать сходство с нею.
По свидетельству очевидцев, в средние века кур держали греки в черноморских колониях, а славяне использовали петуха в качестве культового животного (приносили в жертву). Некоторые народы поклонялись огню, изображая его на рисунках в виде петуха (не поэтому ли на Руси пожар отождествляется с «красным петухом»?).
В древние времена люди мало заботились о чистоте пород. Просто выбирали на расплод самых лучших особей и, скорее всего, случайно сохраняли в течение ряда поколений какие-то определённые их признаки. Полагают, что таким путём постепенно формировались отродья, а потом и породы. Дарвин по этому поводу писал: «Если один человек из сотни или из тысячи со вниманием будет относиться к разведению своих кур, этого достаточно; птицы, за которыми есть присмотр, скоро станут лучше других и образуют новую линию... Характерные признаки этой линии усилятся, и она превратится в новое отродье или породу».
Впоследствии дикарок неоднократно пытались поселять в птичниках и держать как обычных домашних кур, однако они плохо переносили неволю. Естествоиспытатель прошлого столетия капитан Хеттон пробовал вырастить цыплят из яиц банкивской курицы, которые он собирал во время странствий. Сначала цыплята дичились, а потом так привыкли к хозяину, что сбегались к нему по первому зову. Но, к сожалению, они не смогли усваивать твёрдый зерновой корм. Этот факт подтверждали и другие исследователи.
В истории птицеводства случались и такие казусы: из домашних куры снова превращались в диких, и тогда на них охотились как на дичь. В русском журнале «Селянин» за 1887 год сообщалось, что в Ставропольской губернии развелось много одичавших кур и на рынках иногда можно видеть их тушки среди дичи, привезённой охотниками. Одичавшие куры попадались также в чаще лесов Нижегородской губернии. Они умели находить укрытия от непогоды и прекрасно переносили зиму.
Куриные породы, первоначально выведенные в Азии, на протяжении веков завозили в Европу. Их разнообразие, простота скрещивания привлекли европейских птицеводов, которые стали заниматься разведением и дальнейшим совершенствованием азиатской птицы. В результате появилось великое множество местных пород, да таких, что в их представительницах трудно было узнать черты дикой прародительницы. При создании каждой породы преследовали определённую цель. Известный русский птицевод И.И. Абозин писал: «Излишне доказывать целесообразность многообразия пород продуктивных кур. Породы возникали не по прихоти заводчиков, а вследствие известных потребностей и спроса на продукты определённого качества на рынках. Каждая порода — свои строго очерченные внешние признаки и внутренние качества. Одна отличается наибольшей яйценоскостью, другая — способностью отлагать больше мяса и быстро откармливаться, третья соединяет и то и другое, четвёртая славится крепостью сложения и выносливостью и т.д. до мелочных различий в свойствах птицы и качествах продукции».
В XIX веке огромную популярность завоевали самые крупные и тяжёлые из куриных пород — кохинхины и брама. Кохинхины так же, как, например, и бойцовые куры, ведут свою историю с древнейших времён. Сформировалась порода в Китае. Кохинхины прославились необычайной красотой оперения. Рыхлое, различных цветов, особенно пышное сзади, оно придавало птице своеобразный вид. Собственно из-за красоты их и завезли в Европу в 40-х годах прошлого столетия. Многие любители-селекционеры так старались развить оперение на ногах у своих питомцев, что куры с трудом передвигались.
Кохинхины бывают белоснежные, чёрные, голубые, палевые, куропатчатые. Перо их мягкое, шелковистое. Подушка из него так же воздушна, как и из пуха.
Мода на этих кур возникла, как вихрь, в Англии, Франции, России. Они превратились в главное украшение птичьих дворов, хозяева гордились ими, словно чистокровными скакунами. Птица поражала всех своим ростом. Иные куры были высотой до 70–75 сантиметров. Продавались кохинхины по непомерно высоким ценам.
Как часто бывает с модой, она скоро прошла, и к заморским курам охладели почти повсюду. Однако расчётливые английские фермеры усмотрели у курицы кохинхинки прекрасные продуктивные качества и оставили её у себя. После того как декоративное оперение ног путём селекции было несколько уменьшено, птица могла уже сама добывать корм. И тут все обратили внимание на то, что у кохинхинки и яйца необычные — закруглённые с двух сторон, а не с одной, как у кур других пород, и с толстой шероховатой скорлупой, что облегчало их транспортировку. После этого открытия птица из декоративной превратилась в пользовательную.
Не меньшей славой пользовались и куры породы брама. Представленные в 1850 году на выставке в Бостоне, они поразили посетителей своими небывалыми размерами — под стать индейкам. Американский заводчик Бёрнгам на этой выставке показал свою коллекцию кур, которых безоговорочно признали лучшими. Их мгновенно раскупили по очень высоким ценам и увезли в разные концы Северной Америки.
Предприимчивый заводчик отобрал несколько особей из первой партии, имевшей успех, и в нарядной клетке из тёмного ореха отправил на корабле в Англию. На клетке золотом сверкала надпись: «Её величеству Виктории, королеве Великобритании». Королева приняла подарок, прислав в ответ Бёрнгаму письменную благодарность и свой портрет. На это событие немедленно откликнулись лондонские газеты, которые запестрели сообщениями: «Куры размером с мамонта!», «Формы безукоризненны, несмотря на гигантский рост».
Такая реклама способствовала необычайно быстрому распространению породы по всей Англии. Экзотические куры хорошо неслись и давали крупные, окрашенные в красивый коричневый цвет яйца. И вообще по продуктивности порода давно уже могла бы соперничать со многими другими, если бы европейские заводчики с самого начала обратили на это внимание. Но они увлеклись развитием декоративности так же, как когда-то при работе с кохинхинами. И обе породы, отличавшиеся прекрасными продуктивными качествами, на время их утратили.
Более дальновидными оказались американские фермеры, которые довольно быстро и правильно оценили достоинства брамы. Они повернули селекцию в сторону хозяйственной полезности: лишили кур обильного оперения на ногах, зато даже зимой собирали в гнёздах крупные яйца, которые всегда продавали за хорошую цену.
В те годы кур брама разводили и в России. С 70-х годов прошлого столетия появились и другие комбинированные породы. Они сочетали в себе большие размеры (почти как у кохинхинов и брамы) с яйценоскостью, мясностью, выносливостью и подвижностью.
Для хозяйственного использования в США была выведена порода плимутрок мясо-яичного направления. Она стала распространяться по свету, когда фермеры устали гоняться за модой на диковинную птицу. Плимутроков признали и в Европе. Эта неприхотливая, но сильная, крепко сбитая птица несла тяжеловесные яйца, и давала нежное мясо. Правда, в былые времена гурманы Франции не признавали плимутроков за первоклассную птицу из-за жёлтого цвета мяса. Американцы же, напротив, предпочитали именно жёлтое и охотно разводили эту породу.
По окраске плимутроки крапчатые. При разведении следили, чтобы тёмный узор проходил по оперению ровными по ширине полосами. Пятна, точки на перьях считались недопустимыми. Впоследствии появились и белые плимутроки, тушка которых после ощипывания имела лучший товарный вид. Ныне их разводят в большем количестве, чем полосатых. Любители вывели ещё и палевых плимутроков.
Для развития мясного куроводства многое сделали французские птицеводы. Работать в этом направлении их заставлял неубывающий спрос на нежную курятину. В XVIII–XIX веках во Франции было выведено множество пород кур, которые сочетали достаточно высокую яйценоскость с мясными качествами. Породам давали названия по месту их формирования. В XIX веке особенно хорошие куры были у жителей города Гудана — на западе от Парижа. Путём отбора по массивности при сохранении хорошей яйценоскости постепенно создали породу, названную впоследствии гудан.
Гуданы отличались тонкостью костей и большим отложением мяса, которое высоко ценилось за белизну и нежность. Из мяса гуданов в парижских ресторанах готовили изысканные блюда.
Птица отлично нагуливалась. Есть данные о том, что цыплята к полугодовалому возрасту набирали до 6 килограммов. По этому качеству гуданы выдерживали конкуренцию, конечно, со многими породами. Причём, направив гуданов в «мясную сторону», французские птицеводы сумели удержать их яйценоскость на том же уровне. Гуданы давали яйца со скорлупой ослепительной белизны, чем славились в Европе. Но эта их особенность спустя годы подведёт французских фермеров, когда они рискнут обмануть англичан при продаже яиц на лондонском рынке. Подробнее об этом мы ещё поговорим.
Английские птицеводы тоже приобрели птицу популярной породы, но несколько видоизменили её. Английский гудан превосходил французского по разнообразию окраски оперения и величине хохлов (хохлы у гуданов знаменитые: они закрывают всю голову и даже глаза, почти скрывая раздвоенный зубчатый гребень), однако уступал ему в хозяйственном отношении. Компенсируя этот пробел, фермеры Англии создали прославившихся на весь мир своими мясными и яичными качествами орпингтонов.
Породу комбинированной продуктивности подарили любителям птицеводства и бельгийские фермеры. Её назвали куку-де-малин. При своих хороших продуктивных данных эта птица оказалась способной приспосабливаться к любым условиям содержания, чем и завоевала популярность.
Российские птицеводы могли гордиться замечательной породой — орловской. Неслись орловки отменно и давали превосходное мясо. По внешнему виду они напоминали дикую прародительницу: крутые надбровные дуги, изогнутый клюв, у петухов над клювом приплюснута как бы кокетливая шапочка в виде ягоды малины. У орловских кур были пышные перьевые бакенбарды. Постановка тела почти вертикальная, так что птица казалась голенастой. Орловка отличалась неуживчивым характером. Из-за драчливости её приходилось держать отдельно от кур других пород. Не зря породу иногда называли орловской бойцовой.
Птица не была привередлива к корму и не боялась морозов. За эти качества её и ценили. Особенно любили орловских кур в Тульской губернии, где их разводили в течение 70 лет вплоть до 1860 года. Туляки снабжали ими Москву и другие города, но с появлением моды на иные породы слава орловок здесь померкла, и они находились в забвении около десяти лет. Когда же увлечение тульских птицеводов иностранной птицей стало проходить, снова вспомнили об орловке.
Откуда в России появились орловские куры, не могли выяснить даже птицеводы прошлого века. Высказывали самые различные предположения. Создание породы приписывали графу Орлову, тому самому, что вывел прославленных рысаков. Однако специалисты с этим не соглашались. Граф и в самом деле был хорошим заводчиком, и в его птичнике водились голуби-турманы, некоторые их разновидности впоследствии получили название орловских. Были у него и гилянские куры, распространившиеся затем по России и также получившие название орловских. Впрочем, старые птицеводы продолжали называть их гилянскими.
В книге «Птичий двор», изданной в 1774 году, то есть ещё во времена графа Орлова, порода описана как гилянская, а не орловская. Получается, что куры были завезены в Россию из персидской провинции Гиляни. Но если даже орловки и оттуда родом, то в России их с полным основанием могли считать своими. В разных губерниях их разводили в чистоте два с лишним столетия, и размножались они только здесь. Между тем, орловских кур не было в конце XIX столетия ни в Западной Европе, ни в Америке. Да и упоминания о них встречаются только в русской специальной литературе.
К началу XX столетия орловки почти исчезли с российских птичьих дворов, зато их поголовье на фермах западноевропейских птицеводов увеличилось. В газетах этих стран появлялись сообщения: «Богатый меценат привёз из Москвы орловок и поместил их на птичьем дворе, устроенном на свои средства при Венском обществе птицеводства», «Замечательные птицы — большие, сильные, с совершенно особенными орлиными головками».
Российской породой кур стали интересоваться в Германии, а в Англии впоследствии оказалось столько любителей, что они создали свой клуб, задача которого была совершенствовать продуктивность орловки. Яйценоскость её сумели довести до 200 яиц в год.
В XIX веке в России многие любители увлекались павловками, также считавшимися местной породой. Ценили её главным образом за декоративность. Немало почитателей было и у подлинно отечественной породы юрловской голосистой, но её тоже любили отнюдь не за продуктивные качества, а за вокальные способности петухов. Об этих двух российских породах разговор ещё впереди.
В старину во многих птичниках Европы, в том числе и в России, водилась минорка, которую любители ласково называли чёрной красавицей. И хотя происхождение породы заморское, поголовье её в нашей стране было велико. Эта знаменитая, птица и сегодня так же хороша, как и прежде.
В прошлом веке она выделялась своей довольно высокой яичной продуктивностью: 160–190 яиц в год. Белоснежные массивные яйца (до 70–80 граммов каждое) пользовались повышенным спросом у покупателей. Минорка никогда не была крупной, зато изяществом, необычайной окраской восхищала каждого. Невозможно было не залюбоваться великолепным гребнем у петухов. Сочные острые зубцы торчали прямо вверх, у кур же тонким лепесточком свисали набок, вроде бы беретик надвинут на ухо. Красота гребня — результат длительной селекции. Существовали строгие правила отбора по зубцам головного украшения. Если гребень у самца не был в струнку, а свисал, как у кур, петуха браковали. Находились любители, которые в период формирования и роста гребня заключали его в проволочный каркас-форму. Это позволяло закреплять мясистый нарост в строго вертикальном положении.
От алого гребня у петуха и кур свисали вниз белоснежные серёжки. Сочетание аспидно-чёрного, ярко-красного и белого цветов придавало птице необычайно нарядный вид. Были в старину и белые минорки.
Родом птица с островов Средиземного моря и из-за своего южного происхождения требовала зимой повышенного внимания. В жестокие российские зимы у неё иногда отмерзал гребень. Несмотря на дополнительные хлопоты, птицеводы, обзаведясь миноркой, уже не расставались с ней. В холода кур держали в тёплых помещениях, гребень смазывали жиром.
Минорку использовали при выведении породы орпингтон в 70–80-х годах прошлого столетия. Её кровь «прилили» и к леггорнам, что сказалось в основном на их экстерьере.
Англичане в старину пытались сделать из лёгкой подвижной минорки тучную птицу, но из этой затеи ничего не вышло. Да и не было смысла перекраивать природу кур. У них и без того были прекрасные данные: и мясо нежное, и яичная продуктивность отменная. Американские птицеводы писали так: «Минорка оплачивает все чрезвычайные хлопоты и расходы на содержание её в холодное время ценой своих прекрасных белых крупных яиц, которые всегда находят себе покупателей».
В российских деревнях куры водились даже у самого бедного крестьянина. Пеструшки были, что называется, без роду и племени: приземисты, с густым оперением, хорошо согревающим их в жестокие зимы, с небольшим гребешком, который не отмерзал в трескучие морозы. Быстрые на ногу, они без труда спасались от врагов, могли легко прокормиться и заботливо водили цыплят. Кстати, пеструшки и по сей день, живут в некоторых крестьянских дворах.
Куры были мелки и несли такие же мелкие яйца, не более 70 штук в год. И только при очень хорошем содержании сносили до 120 яиц. Зато птица отличалась неприхотливостью и прекрасно выживала в спартанских условиях.
От каких пород произошли эти куры, сказать трудно. Очевидно, стихийно переплелись, перемешались породы, утратили некоторые свои признаки, приобрели в каждой местности новые, в чём-то, возможно, лучшие, в чём-то, с точки зрения человека, худшие, но необходимые для птицы, её приспособления к условиям внешней среды.
О своих курах крестьяне практически не заботились. Летом во многих дворах курам предоставляли полную свободу, нисколько не хлопоча об их пропитании. Волей-неволей птица вынуждена была усиленно разыскивать корм. Так что пеструшка, как говорили в старину, «по зёрнышку клевала, сама сыта бывала, и капитал сколачивать помогала».
Стремление выжить, не погибнуть от голода сделало пеструшку отличной фуражиркой, и это качество из поколения в поколение всё более укреплялось, чего нельзя сказать о продуктивности: она оставляла желать лучшего. Как несушка эта курица была невыгодна для крестьянского хозяйства, а курятину в нём вообще не потребляли, считая её барской пищей.
В конце прошлого века за курицу на базаре можно было выручить 15–20 копеек, а позднее — до 30–40 копеек. Для скудного крестьянского бюджета эти деньги были не лишними, поэтому кур охотно носили на базар, а себе есть не позволяли. Бывало, в деревне останавливались богатые горожане и, покупая курицу на обед, отдавали её хозяйке сварить, а та и понятия не имела, как готовить птицу: варила не потрошив.
Крестьяне продавали и яйца по 13–15 копеек за дюжину. Такие цены были в конце XIX века. Поднакопив несколько дюжин яиц, хозяйки несли их на базар, чтобы купить себе платок либо дочерям ленты. Оттого и считалась курица «бабьей забавой». О том же, чтобы к птице приложить руки, наладить её кормление, содержание, не помышляли: не верили, что это стоящее дело, которое может дать прибыль.
С наступлением XX века в деревнях всё чаще стали появляться скупщики и забирать яйца из крестьянских хозяйств. Продукцию они брали мелкими партиями, чуть ли не по отдельным дворам, почти не сортировали. И, тем не менее, Россия вывозила за границу яйца на несколько миллионов рублей ежегодно. Наиболее выгодно сбывали эту продукцию на германском рынке, куда поступало около 40 процентов всего годового экспорта яиц.
В связи с расширением торговли яйцами на международном рынке скупщики усилили свою деятельность. В деревнях они буквально рвали товар из рук, так что в некоторых местах спрос на яйца превышал предложение. Скупщики беззастенчиво грабили крестьян, покупая у них продукцию по самой низкой цене. Передовые люди того времени поднимали об этом вопрос в печати, предлагая Российскому обществу сельскохозяйственного птицеводства взять на себя сбор яиц в крестьянских хозяйствах по твёрдой взаимовыгодной цене, свозить товар на склады, сортировать его и уже от своего имени отправлять крупным экспортёрам. Вот тогда, считали они, крестьянин, получая прибыль, поймёт, как важно для него улучшать беспородную несушку, однако страстные призывы поднять крестьянское птицеводство остались на бумаге.
Мы не знаем сейчас, сколько продавали яиц на внутреннем рынке России, и в частности в Петербурге, так как статистика не велась. Однако, по свидетельству торговцев, столичное население употребляло около полумиллиона яиц ежедневно, или по пол-яйца на каждого жителя в сутки. Конечно, средняя цифра не говорит о том, что все имели одинаковую возможность подавать их к столу. Такое позволяли себе только люди побогаче. Писали, что «масса крестьян и бедного населения в течение всего года мало или вовсе не потребляет яиц, но каждый из них обязательно съедает во время пасхальных дней не менее 20 штук».
Вывозя яйца за рубеж, Россия одновременно и закупала их в большом количестве, главным образом для отдалённых приграничных районов в Персии, Китае, Японии, Турции. Германия тоже больше импортировала эту продукцию, чем экспортировала. Но самым крупным в Европе покупателем яиц была Англия. В конце XIX начале XX столетия, несмотря на довольно хорошо развитое птицеводство, англичане всё-таки вынуждены были для удовлетворения собственных потребностей приобретать яйца у фермеров других европейских стран. Лондонский рынок был самым большим и задавал тон в международной торговле.
На правах крупных импортёров англичане придирчиво оценивали товар, обращая внимание на внешний вид яиц, их величину, однако определяла цену главным образом их свежесть. На лондонском рынке яйца делили на пять категорий: безусловно, свежие, снесённые не более трёх дней назад, с клеймом для еды всмятку (самые дорогие, поступали с близких к Лондону ферм самой Англии и Франции); со сроком хранения 3–7 дней, предназначенные для яичниц — раннего завтрака (привозили из Ирландии и Дании); просто свежие, пролежавшие 1–2 недели, — для людей небогатых; яйца с разным сроком хранения — для кондитеров, кулинаров (товар из России, Австро-Венгрии, Италии); брак — на технические цели.
На лондонском рынке особенно заметна была отсталость российского птицеводства. За неотсортированную и должным образом не обработанную продукцию много не давали. В России существовал обычай продавать яйца по числу, невзирая на величину и вес, поэтому и несушек на племя не старались отбирать по этому признаку.
Наибольший спрос на лондонском рынке имели яйца из хозяйств Франции, которые здесь продавали дороже других. Высоко ценили и куриные тушки (особенно гуданов). И всё же самую лучшую птицу продавали англичане. Их продукция была вне конкуренции.
Иностранные дельцы ловко наживались на русских курах. Они строили в России на западный манер бойни, скупали по дешёвке птицу, забивали её на своих предприятиях, придавали тушкам привлекательный товарный вид и продавали за границей по выгодной цене.
И всё же, несмотря на разные неурядицы в птицеводстве и торговле его продукцией, Россия была крупным экспортёром. «Международный птицеводный журнал» в 1898 году сообщал: «Яйца к нынешнему году занимают одно из первых мест в русском вывозе. А ещё в 1896 году они стояли только на девятом месте в числе десяти вывозимых товаров. Места тогда распределялись так: пшеница, лён, рожь, строительный лес, ячмень, овёс, льняное семя, сахар, яйца, керосин с прочими осветительными маслами. В общей сумме вывоза на долю, птицы и продуктов отрасли (включая дичь) приходится более четырёх процентов».
Вскоре многие торговые фирмы мира стали обзаводиться обширными холодильными камерами для хранения яиц, были усовершенствованы способы их перевозки, и торговля ими в мире оживилась ещё более. По размерам общего экспорта яиц Россия занимала одно из первых мест, а в отдельные годы и первое место на всемирном рынке. Это положение удерживалось, несмотря на худшее, чем у других, состояние птицеводства, низкое качество продуктов и неблагоприятные условия сбыта.
Торговала Россия и пером, пухом. Но в сравнении с другими странами вывозила этого товара немного. Господствующее положение здесь занимала Франция благодаря искусству своих мастеров. Куриные перья они превращали в великолепные боа, украшения для шляп, которые раскупали нарасхват. На экспорт из России отправляли в ограниченном количестве и помёт — гуано, как его тогда называли.
Для улучшения состояния птицеводства в России много делало Российское общество сельскохозяйственного птицеводства. Его отделения действовали почти в каждой губернии. Общество объединяло прогрессивно мыслящих людей, которые стремились помочь крестьянам в повышении культуры птицеводства. Многие годы большую работу в этом Обществе вёл известный русский птицевод Иван Иванович Абозин. Он был страстным пропагандистом культурного птицеводства. Имел свой птичник, изучал птицу, экспериментировал, интересовался опытом зарубежных фермеров. Любительскому птицеводству Абозин посвятил множество своих книг. Наиболее крупная — «Куроводство», изданная в 1895 году и потом переизданная в 1905 году, до сих пор может служить руководством для птицеводов-любителей.
Российское общество птицеводства выпускало свои журналы, где можно было узнать о том, как сделать птичник доходным, какие выбрать породы кур, но крестьяне, в большинстве своём неграмотные, конечно, заметок этих не читали. Зато они могли расширить свои знания, посещая выставки птицеводства. Для привлечения бедноты вход на них был бесплатным. Выставки, устраиваемые обществом, пропагандировали приёмы культурного птицеводства, распространяли опыт лучших птицеводов. Они оказывали влияние и на совершенствование пород. Выставочную птицу оценивали по специальной шкале и при малейших отклонениях от стандарта породы снижали оценку. Каждый птицевод, желающий получить на выставке диплом и медали (а были установлены большие и малые золотые, серебряные и бронзовые медали), старался довести свою птицу до образца, применяя отбор, подбор и улучшая её содержание.
Ежегодное устройство выставок в губерниях давало значительный толчок развитию птицеводства в России. Любители заводили коллекции кур разных пород и стремились принять участие в выставках. Демонстрировали птицу не только живую, но и откормленную битую, а также яйца, самодельный инвентарь — корзины для перевозки яиц, кормушки, поилки, гнёзда, инкубаторы, искусственные «матки» для выхаживания молодняка и пр.
Каждая выставка давала представление о направлениях развития любительского птицеводства. Например, на первой выставке в 1858 году, когда ещё не существовало общества, выявилось пристрастие русских птицеводов к кохинхинам и браме, поскольку половина демонстрируемых кур принадлежала именно к этим по родам. Мода на них захватила страны Америки и Европы, и русские любители не хотели от неё отстать. Выставка 1881 года в Москве показала, что в столице отдают предпочтение бойцовым породам, но птицу утяжелили по сравнению со старым типом. Увлечения петушиными боями миновали, и бойцовые стали использоваться как мясные. На этой же выставке выяснилось, что в России мало знакомы с культурными, наиболее продуктивными породами. Вот почему в последующие годы на ежегодных выставках общество организовывало тут же и базар, где желающие могли приобретать по недорогой цене племенную птицу.
Таким путём удалось распространить немалое поголовье породной птицы, однако в хозяйствах, большинство которых не отличалось культурой ведения отрасли, завезённые породы от неумелого содержания вырождались. Это печальное обстоятельство тоже приметили на выставках, и любителям пришлось перестроить свою работу. На Международной выставке в 1889 году живые экспонаты из России оказались не хуже других.
Выставки в губернских городах привлекали больше внимания землевладельцев, чем простых людей. Чтобы приблизить показ птицы к крестьянам и заинтересовать их её разведением, общество стало проводить и передвижные выставки в небольших городах и даже сёлах. Породную птицу из своих рассадников оно обменивало у жителей на молодняк от местных кур, особенно содействовало приобретению птицы сельскими учителями, чтобы тe, размножив породную птицу в чистоте, снабжали ею крестьян окрестных деревень.
К сожалению, сегодня в нашей стране нет подобного объединения любителей домашней птицы, хотя, как известно, существуют клубы собаководства, голубеводства, любителей певчих птиц. Правда, в столице действует Московское областное общество любителей птицеводства и разведения лабораторных животных, которое отметило в 1980 году свой 100-летний юбилей. Несмотря на солидный возраст, объединение птицеводов-любителей насчитывает небольшое число членов, но всё-таки оказывает влияние на любительское птицеводство области. Оно помогает своим членам в приобретении птицы цветных пород, о которых мы ведём здесь речь. В честь 100-летия оно организовало выставку цветной птицы. Выставка показала, что набор пород, хотя и сильно поредел, всё равно представляет большую ценность для любительского птицеводства. Главное, живы породы, многие из которых, казалось, давно уже утеряны. У некоторых подмосковных любителей сейчас составлены интересные коллекции кур. Мне не однажды приходилось рассказывать о них в печати, что неизменно вызывало большой поток писем с просьбой сообщить адрес владельцев. Такова тяга у людей к разведению цветных пород.
На основе старейших пород в советское время селекционеры вывели иные породы, более отвечающие современным требованиям общественного птицеводства. Появились адлерские серебристые, кучинские юбилейные, панциревские, ереванские куры. Все они распространены главным образом в местах, где выведены. Старые же породы требуют к себе внимания, их необходимо размножать в приусадебных хозяйствах, ведь они, как правило, двойной продуктивности, то есть ценнее, чем леггорны, прославленные только яйценоскостью.
В наши дни человечество обеспокоено биологическим обеднением Земли. Многие виды дикой флоры и фауны, находящиеся под угрозой вымирания, записаны в Красную книгу и взяты под охрану. Но почему-то гораздо меньше внимания уделяется домашним животным, некоторые породы которых уже утрачены, а другие находятся на грани исчезновения. Мы дорожим обугленными черепками, извлечёнными археологами из толщи земли, поскольку они дают нам возможность прочитать историю цивилизации разных народов, а то живое, что дошло до нас из глубины веков, подчас не ценим.
Больше всего за последние десятилетия поредели породы птицы и особенно кур. Прежнее разноцветье в стаде сменилось монотонно-белым цветом. Птичники заполнили куры, утки, гуси, индейки без единого цветного пёрышка. Рациональный XX век: у птицы с белым оперением привлекательная тушка. Легче стало селекционерам, не нужно ломать голову над сохранением единообразия оперения у той или иной породы.
В наводнении царства кур белым цветом повинны леггорны. Эта древняя порода существовала на территории Италии более 2 тысяч лет. Когда-то леггорны были разной расцветки, но верх, в конце концов, одержала птица с белым пером. Причём до мирового леггорнового бума порода в самой Италии не пользовалась особой популярностью. В 1835 году кур отсюда вывезли в штат Коннектикут (США), там селекционеры довели их яичную продуктивность до совершенства. Мир ещё не слыхивал о таких показателях: каждая курица стала нести до 300 яиц в год!
С той поры белые куры начали завоёвывать планету, вытеснив кур красных, чёрных, зелёных, голубых, в крапинку, полоску, горошек... Это парадное шествие продолжается и по сей день, хотя в его рядах в последние год произошло некоторое замешательство.
А дело в том, что высокояйценоские линии леггорнов происходят из весьма ограниченного числа хозяйств. Это значит, что наследственные задатки белой птицы ныне столь однотипны, что совершенствовать её далее невозможно. Никакие известные приёмы больше не помогают. Нужна этакая свежая струя, факел, способный разжечь приостановившееся горение.
Новый генетический материал могли бы дать другие породы кур. А их-то осталось мало, да и то лишь в личной собственности любителей, энтузиастов.
Сегодня при усиливающейся интенсификации птицеводства у кур стали появляться такие недуги, о которых раньше и понятия не имели. Этажи клеток на фабриках лишили птицу нормальных стадийных взаимоотношений. За проволочной решёткой, в тесноте у кур возникают нервно-психические срывы. Всё чаще наблюдаются у птицы так называемая клеточная истерия, перерождение печени и другие аномалии. Курам всё труднее в таких условиях противостоять инфекционным болезням, а потому падёж их увеличивается. Кто знает, может быть, среди забытого селекционерами пернатого разноцветья как раз и нашлись бы такие породы, представители которых значительно спокойнее переносили бы клеточное содержание.
Сейчас большинство селекционеров понимают, какую драгоценность потеряли птицеводы, отказавшись от разнообразия пород. Разведение редкостных ныне пород потому привлекает многочисленных любителей, что держать обыкновенных, как у всех, кур, купленных цыплятами из инкубатора, не каждому интересно: удовлетворяешь лишь хозяйственную потребность. Совсем иное дело разводить какую-то интересную породу. Получаешь и яйца, и мясо, да ещё двор украшается нарядной птицей. Здесь многих привлекает и возможность заниматься селекцией, отбирать лучших особей, создавать стадо, которым можно будет гордиться, состязаться с другими любителями кур.
Разведение птицы в приусадебных хозяйствах — интереснейшее занятие, как и выращивание цветов, которым увлекаются очень многие. И это занятие может заполнить досуг многих людей, доставить им радость творчества.
* Колумелла, римский писатель и агроном (I век). Известно его сочинение «О сельском хозяйстве» — сельскохозяйственная энциклопедия.
